Жила-была баушка. У ней был большой угородец, и насадила она на грядки всякой всячины, наставила пугалв от куриць. Сперва курици думали, что
это праськие, побаивались, особенно, когда витерком виники шевелило, привешанные у пугалов на руках-палочках, потом привыкли. Пугала их более не пугают, стоят не шевелятся...
И видят курици только худыя штаны да рубахи, кафтаны за-платанные и шапки растрепанные, да отрепия на палочках. И прхают курици как себе надо на грядках.
Баушка безперечь ходила в угородец: «Кшируй-кшируй, матушки, вороново мясо!
Не гуляется им, где-то, след, нашли место, рыться да прхаться». И пироги из-за того часто не до-пекались. Уйдет в угородец, печка остынет, посадит не вовре-мя, ну неудашны и выйдут. А то кошка набедокурит, оставит второпях непокрытое что. Да мало ли... Всего не переберешь.
Ладно еще девнька была, не за все сама ходила в угородец, а посылала ее. Да где ведь на девоньку положиться: убежит, заиграется, на пташек заслушается, на цветочки засмотрит-ся с подружками... Там и горя ей мало, что курици картофь разгребают, капустку клюют и все, что им нравится, роются в мягкой земле на солнышке. Может, уж и не столько из-за того, чтобы вырыть картофину, сколь так ради неги одной.
Найдут тут какую-нибудь сименинку, сладенькую травинку, камешок ли, росточик. Они уже сытехоньки...
Катька, Катька, куды ты убежала? Куриц полный уго-родец, - вопит баушка. А Катьки и духу нет. Она убежала, нали в тот конец. Играют с подружкам у стены на солнечном припеке.
Кшируй- кшируй....
Ка-ка-ка... ке-ке-ке, - побежат курици и петухи не только свои, а и сусидей. Которые выбегут с грядок на лужки да на тропочки, побежат к домам, али дальше на гумно, а не все.
Вон там и там картофная тетева шевелится, а то мотри и еще где-нибудь притаились. Ходит башка по бороздам, вышуга-ет всех куриц. Придет домой, а в печке выплыли щи, пироги пригорили... И покам то да другое, курици опеть наберутся.
Да и меледа... Той порой картофь гледишь и очистила-бы, а теперь придется сыпать в плошку нелупленой, уж скоро ва-тага с работы придет. Да нет, такая мелконькая, неохотно и чистить.
- Катька, почистила ты бы картофь. Сходи-ка в угородец, матушка, нет ли там куриць.
Девонька ушла и убежала к подружкам.
И говорит баушка мужикам: «Сделайте в угородце из-бушку на курьих ножках. Катеринушка станет там сидеть да сады стеречь от куриць». Мужики выкопали четыре елки с кореньями - это ноги для избушки, похоже на куричьи лапки. И сделали из сухих бревен избушку, какую желала баушка.
Двери открывались снизу, к ним с земли подымалась неши-рокая лисенка, и печка в избушке из глины как праськая. Все устроили: окошечки, полочки, лавочки. И стала ходить Кате-ринушка в избушку. Башка утром затопит печку, ватага уйдет на работу, а Катерина - в избушку. Сидит и смотрит на грядоч-ки, чтобы курочки садов не клевали. Избушка высоко стоит, видно весь угородец. И из окошечков проведены веревочки, а на веревочках привязаны виники, тряпки и всякия шоргун-ци, колокольчики, диньки. И занятно Катеринушке. Есть или нет курици на грядке, она шевелит веревочки, чтобы виники треслись, лоскуточки махались, звоночки брякали. Баушка слышит: не перестают в угородце брякать бомки разные. Ходит к избушке и вопит в окошечки: «Катеринушка, перестань, матка, понорови хоть немножко, не дергай веревочки. Али уж и брякать за все». Не слышит Катеринушка, только видит, что баушка к избушке идет, говорит что-то, губы шевелятся. И думает, что башке нравится, как звонят шоргунци.
Хорошо брякают, бауш?
Хорошо-то хорошо, только ты, матушка, не все тряси за веревочку, а когда куриц ти увидишь, да и не сток прытко.
Я не за все буду.
И опять трогает веревочку. Динькают побрякушки - занятно девньке.
Сперва курици к угородцю и близко не подходили, там всякия привески махались и брякали. И еще в трубу была просунута палка, а на ней пугало с виниками в руках и с шор-гунцем, одетое в белые дедушковы штаны, худыя, в заплатах.
Холстеник тоже худой, а шапка - так места целаго не видно, вся в дирах, и волосья из отрепей.
И за палочку, которая вместо рук с надетыми рукавами, была привязана оборка, и через трубу она выходила в избу, к тому месту, где сидела Катерин-ка. Эта веревочка и те, которыя выходили в окошко, задевались петельками за гвоздик. Как увидит Катеринушка, что идут на грядки курици, али так, и без куриць, сымает оборки с гвоздка хоть одну, хоть две, которую нужно, или и все зараз, и зачинает подергивать. Там уж зазвонится, замашется. Кури-ци: «Унеси ты меня, Господи, горе, подальше от угородця»!
А старик-от на трубе виниками шугает, звонит шоргунцем.
Проезжие али прохожие останавливаются...
Раз было накануне какой-то Ярмонки, Онафреськая, ка-жись, али другие что... Народ, кто на базар идут и едут, и все останавливаются, гледят на угородец. Иной бы и проехал, и прошел - да запрудили дорогу, не трогают передние. Ну, и из-за народу тоже, знаете, два да три... Тут и еще подходят да идут к людному ту и еще люди те. Полная деревня телег и тарантасов, а задние остановились еще в поле, чуть ни у елочки.
- Что? Что такое? - идут задние вперед.
А здись уж и без угородця есть, на что погледить, и что по-слушать: все разный народ, все нарядные не куды-нибудь, на Ярманку едут. И наши-ти деревенские все вышли, разговоров то разговоров, смеху ту сколько. Не скоро уехали, передние-ти, которые и тронулись, не все. Из середки или сзади кто бы и еще выехал - да нельзя, улиця еще заставлена... И, назад ехали из городу, многие останавливались, все из-за угородця.
А старик на трубе, нет-нет да и потрясет виниками, шоргуцам позвонит. И не знают, что это Катренька в избушке за оборку подергивает. И которые идут к угородцю, перелезают заборы к избушке, поближе подходят, рассматривают. А баушка та:
Батюшки, не ходите! Чего не видали? Лужки-ти утопчите там, - да не встал бы иной и на грядочки. Не слушают, лезут:
Ничего, бабка, мы по дорожке, да тотчас и назад.
Туды-то по дорожке, а оттоль пошли - другие им встре-тились, да не в один и ряд, отворачивают уж на кончики гря дочек. Как уехали все, прочистили улицю, баушка не больно их хвалила:
- Экие ведь, ну-ка ты, смяли лужки и вставали на грядки.
Говорила - не ходите, мало ли их.
И сняли пугало с трубы.
— Завтра де поедут с Ярманки, пожалуй, опеть будут оста-наливаться. А, Катеринушка, не звони в тилилини.
Только она не утерпела, все потрогивала веревочки, хоть и тихонько. На третей день Онофрева дни поставлено было пугало-старик на трубу опеть по старому:
- Токо можно и в тилилилини, - сказала Катеринушке баушка, - мотри, матушка, поглядывай, сады еще силы не за-брали, чтобы курочки их не довели, а то мало уродится, зимой нечего будет исть...
И стала вставать Катеринушка по своей воле ранешенько.
Встанет, умоется, Богу помолится, поест да и в избушку на курьих ножках. И стала играть в куклы. У ней уж и плетушечка была там привешена, и ящички, и полочки для куколок. И по-накопилось всяких игрушек. Ей хорошо было в избушке, без избушки она соскушнилась бы, надумала бы сидеть в угород-це, грядки караулить от куриць, потому-то баушка и построила избушку на курьих ножках. И ходят к ней девньки, дергают за оборки, тилилини потряхивают. Не сама Катренька, так подружки трогают за веревочки, забавно им. И нет угомону ни лоскуткам, побрякушкам над грядками, ни старику на трубе: то и дело тресет виниками и звонит шоргунцем. И не видно куриць и близко, будто совсем и отвадились. И говорит Кате-ринушке с девоньками баушка:
- Это вы, матушки, ладно пошугиваете куриць-то. И в зависти их не видно. Только, матки, за все то не звоните, а то и уторогу нет, ровно свадьба какая. Играйте хоть в куклы, го-лунци вяжите, картофи почистить возьмите, из глины медвидей сделайте, али что…
А у них уж и глина, и куколки были в избушке.
Отдохнула башка денек. Стали меньше звонить. Сходит
в угородец - нет куриць, видно Катеринушка поглядывает. А в избушке у окошечка девоньки сидят, играют с Катренькой в куколки. А солнышко в окошечки пригревает. Подошла к окошечку баушка:
Катеринушка, али в куколки играете? Ну вот и играй-те! Да учились бы ткать пояски, голунци вязать. Вот и ладно девньки-ти ходят.
Охотнее вам в избушке. А в угородец от поглядывайте.
Мы гледим, бауш, - отвечает Катеринушка с девньками
из избушки. И принесла им башка лепешек полную плошку
масленыя, поставила на окошко:
Ешьте все! Катеринушка, потчуй подружек-то.
Спасибо, - сказали.
Ешьте, ешьте, все ешьте, - и баушка ушла. Съели девньки с Катренькой лепешечки, и стали играть в кукол-ки, да делать из глины всяких медвидей, собачек... Гледят в угородец, чтобы не прозевать, курици не пришли бы. И по-трогивают тилилини, чтобы не подходили, если они где близко гулеют. Только позаигралися, а курици-ти чьи-то чужие и пришли. Увидели девньки и завопили:
Кши-кши, кшируй-кшируй!
И в тилилиньки забрякали. Курици убежали. И опеть стали в куклы играть девньки.
Так идет время. Сходит пообедать Катеринушка, и опеть в избушку идет, а то так и туды похлебать принесет баушка,
али скажет:
- На унеси, молочка там похлебаешь. И подаст в горшечке ли криночке, унесет Катеринушка. А так в избушке баушка и печку топила, сварит что-нибудь, испекет. И ходят подружки, играют там с Катренькой в куклы. Медвидей, собачек, плошеч-ки, горшки, пироги из глины делают. Заиграются, а курици-ти и придут на грядки. А баушка хоть и реже, чем до избушки, а все заглядывала когда никогда. Вот этак идет, а там курици:
- Кшируй-кшируй, ах вы! Да девки-ти где?
А они играют в избушке и забыли про куриць. Услыхали баушкин голос и задергали за веревочки, не только забрякали все тилилини, но и старик на трубе прытко зазвонил шоргун-цем и затряс виниками.
Что, вы не гледите? Гледите-ка, вон сколь куриць-то! Что вы тут делаете?
Мы играли...
Так случилось раз и другой. Тогда баушка и сказала девнь-кам, когда они вышли из избушки, а Катренька была там:
- С вами де Катеринушка заигрывается, на куриць не гле-дит, вы де, матушки, покам не ходите в избушку, а играйте тут перед окошечками, она и будет в окошечко с вами переговариваться да гледить на грядочки. Вот, когда сады-ти побольше вырастут, ходите и в избушку, играйте там. И баушка заперла дверьки снизу в избушку, и ушла в большую избу. Убежали девоньки...
Вот башка пошла в гумно проходцем, там была посияна
конопель и сады посажены: редька, галань - погледить. А на грядках ходят курици и петухи...
- Кшируй-кшируй!
Подошла к избушке, кошка сидит на окошке, не чуть дево-нек. Отворила дверьки, никого нет, и Катренькины куклы на окошке, в коробичке и на поличке, в плетушечке на полу. И на скамейках медвиди и собачки, горшечки из глины, разныя пирожки и игрушки. А Катреньку она не заметила. Затворила дверьку и заперла.
- Кто их знает, куды убежали? Может, и долго не придут.
Вот я и исть не дам, покам курици не сядут на наседало, за то, что грядочки не стережет Катеринушка. И пошла в гумно по дорожке.
Катренька одна в избушечке, и не знает, что с улици заперла дверьки баушка. Побрякала в тилилини.
Девоньки ушли домой поисть. Вот они прибежали перед окошечка к избушке. Катеринушка выгленула:
Идите, - говорит, - в избушку.
Баушка не велела, - отвечают.
Идите, ничего. Баушка не увидит.
Девоньки пошли по лисенке, тронули дверку - заперта, не отворяется. Опеть к окошку:
- Заперто, - говорят.
Катеринушка ушла от окошечка, попробовала дверьки:
- Заперта и сам диле.
Опеть подошла к окошку. Сидит, с подружками перегова-ривается.
Вон там лисенка стоит в хмельнике у Стафиева двора,
говорят девньки, - подставим. Побежали, лисенка была не тяжелая, небольшая. Принесли, приставили к избушке перед окошечко, к самому окошку конец. Попробовали, попытали, во все стороны - крепко ли. Хорошо, твердо стоит. И полезли по лисенке к окошку в избушку, и все одна за другой влезли в окошко. Сидят там с Катеринушкой, побачивают, играют.
Видят - кот на окошке сидит и говорит:
- Башка ушла с лукошком куды-то к гумну, по грибы ли, куды ли, не знаю, говорит: «Исть не дам, покам курици не сядут на наседало, за то, что Катеринушка грядки не стерегет».
И слез по стене с окошка.
А ты куды, котов?
К житницам, - говорит.
Баушка идет из гумна, а курици опеть уже на грядках:
Кшируй-кшируй!
Ко-ко-кер - убежали.
И увидала баушка, что девньки в избушке, и к окошку приставлена лисенка: «Вот, де, как они взобрались». Подошла и отставила лисенку, положила к избушке с другой стороны, где окошечка нет. И подошла к окошкам.
— Девньки ти у тебя, Катеринушка, я видела их. Я им го-ворила, чтобы играли перед окошком, а не входили в избушку.
Все играете там, а грядки не караулите. На что и избушку ту сделали, ведь для этого. Мне самой не досуг тут сидить. Вот поуправлюсь с делами, после обеда я сама когда посижу. А покам не устряпаешься, печка топится, то да се, нельзя отхо-дить: ватагу надо кормить, на всех припасти. Как курици ти не дадут садам вырасти, что станем исть? Как вы туда попали?
А мы по лисенке влизли. Вон в хмельнике взели, у дедушка Стафия. Отопри, бауш.
Вот и сидите тут все. Покам курици не сядут на наседа-ло, не отопру дверьку, и не дам исть. А на грядки-ти погляды-вайте, да тилилини тресите, - сказала баушка и сама ушла в большую избу. Это она пошутила: «Вот де только криночки со свежим молоком в печку поставлю, да и отопру».
Гледят девоньки в окошечки, лисенки нет, а баушка ска-зала, что не отопрет и исть не даст, покам курици не сядут на наседала. И выйти нельзя: окошка высоко - избушка стоит на курьих ногах. Видят, гуляет петушок, а в угородец войти не смиет. И завопили:
Петушок, петушок, подойди-ка к избушке.
Нет, - говорит, - не подойду. Вы все пугаете нас.
Мы не станем пугать.
А петушок взлетел на угород да и запел:
Хвостите вы!
Нет, нет, прилетай сюды, нам скушно.
И полетел петух с угорода к избушке, ходит перед окош-ками.
- Что пригорюнились, девици красныя? Раньше такие веселые были. Сидят тут да писенки распевают, да звонят в побрякушки. Нам, курицям, это не больно нравилось, вини ки машутся, лоскутки трясутся, шоргунци брякают. Мы любим тихо когда, солнышко пригревает, и поклевать есть всякая фрукта.
Да вот баушка ушла и дверьки заперла, лисенку от окошка отставила, и говорит: «Не дам исть и не отопру, покам вы, курици, не сядите на наседало», - сказали девички. - И не зна-ем, как выйти.
Я бы поискал, где лисенка: вон она, кажись, стоит с той
стороны избушки. Я видел, башка туды унесла, да мне не
смогчи ее принести. Взлетел петушок на угород и говорит:
Верно, лисенка там да мне не принести. Слетел к избуш-ке. Походил по земельке. Подумал петушок и говорит:
А я бы помог вам выйти из избушки.
Как, как? Петенька, скажи!
Если вы нас, куриць, не станете пугать, чтобы мы ходили тут в угородце и где пожелаем.
Не станем, не станем и не дотронемся до тилилиней.
Ну, мотрите. Тут я видал, шла сказкина девнька и по-теряла талисманку, колечко. Видите пепелище? Здись прежде стояла избушка принцессы Люлильни. Как только кто наденет на пальчик талисманку, тотчас же будет прекрасный мост от того самого места, на котором он стоит или сидит, все равно.
По этому мосту вы и уйдете, куды вам нужно из избушки. Мы вам найдем эту талисманку.
- Найдите, Петенька, найдите!
Видят девньки, пепелище перед окошками у избушки, а раньше и не знали, что тут талисманка. Они бы порылись и, может, нашли бы.
Скликал петушок куриц и начали разгребать лапками пе-пелище. Долго порхались, клевали, разбрасывали земельку.
Девньки в окошки гледят, глаз не сводят с того места, где роются курици, долго ли не найдут такую заветку. Вдруг загорелась в земельке звездочка, горит и играет всеми цветами, яркия, как луч солнца. И только взглянули девньки, так им стало хорошо да весело. Гледят друг на дружку: все такия красавици, что и сказать нельзя.
Ко-ко, ко-ко, - сказал петушок, взял колечко и взлетел на окошечко, подает Катеринушке и говорит:
Вот сказкина талисманка, это не одной тебе, а всем вам девнькам, только ты, Катренька, держи у себя.
И опеть слетел на землю к курицям. Смотрят на талисман-ку девоньки, а звездочка чудесно горит и сияет. Только надела Катренька на пальчик - от избушечки, от самого окошка, над угородцем до самой Савостьяновой избы - прекрасный мост на узорных столбах, и перила по краям расписаны во всякие цветы.
Девньки все и Катеринушка вылезли в окошко и побежали по мосту, так славно, насиделись в избушке. Пташки поют на липах да на черемухах, да на яблонях. Мительки летают, солнышко сияет. Идут по мосту до Савостьяновой избы, там вышли на сарай, и побежали к Савостьяновым в избу. По-играли. На землю сбегали, побегали на лужках, на дороге.
Сбегали на ричку, опеть прибежали. Играют на лужках и гле-дят все на мост. Сняли колечко - играют, гледят: а моста-то и нет. Надели - опять мост, сняли... Ходит колечко по рукам, да и уронили - стали искать.
- Что если не найдем?
Вот же, нашли! Надела Катренька на пальчик - опеть мост. Вбежали на Захаров сарай - оттоль и оттоль стал мост к избушке, а от Савостьяновых не стали. И опять взошли на крылец, на сарай, и по прекрасному мосту пошли над угород-цем.
Пришли в избушку, разговаривают, разглядывают колечко.
- Покажи, покажи! Сымает Катренька с пальця, гледят все, вертят, по рукам ходит.

— Ой, - и уронили... Покатилось колечко по полу в щелку.
Ищут девньки талисманку, не могут найти, ровно во сне по-видали. И где она, в щели ли засела, укатилась под лавку, или в щелку упала на землю.
Я видела, - говорит одна, - вон ровно в ту щель, и про-пало.
И я тоже, - говорит другая.
А мне показалось, вон там, - сказала третья.
Искали, искали... Погледели в окошко, нет уж моста. Ку-рици ходят в угородце. Звать ли петушка?
Петушок, петушок!
Что, - говорит.
Мы потеряли талисманку, уронили в избушке, не знаем, здись ли в щели где сосело, или упало в щелку на землю под избушку. Нам кажется, что проскочило туды, видели вон она и она. Пропало в этой щели, а щиль сквозная - просвичивает.
Мы гледим и землю видно. Не поищите ли вы? Стал искать петушок, кликнул куриць, ищут под избушкой, разгребают землю. Везде выходили, выскребли, старалися и курици, и петух, зря не скажешь - нет, не нашли. Делать нечего, сидят девоньки в избушке.
Исть им хоть и не больно охота, недавно ведь или, да вот заперты - так ровно как и думается все про еду. А баушка шутя заперла дверьки в избушку, да коло криночек позамеш-калась, времечко-то и прошло. А башка нет-нет да и выйдет из избы, поглядывает в угородец на избушку, послушивает.
Видит, девньки в окошки поглядывают, и слышит, играют,
разговоривают. И к избушке она подходила, где окошечка нет, слышит, девоньки играют, ладно де все...
- Петенька, нам охота поисть.
Пошли петухи и курици и принесли с грядки бобов по стрючку, взлетели на окошки и подали девонькам, и улетели опять, и не один раз так летали...
- Спасибо, курочки, петушок. Будет уж нам, не нужно бо-бов, - сказали, - да и малы еще горошины, надо и поберегчи на грядке.
Вот воробышки прилетели, один, другой. Скачут по тро-почке, что-то ищут, поклевывают, шевелят соломки, былинки сухия.
- Воробышки, воробьи, принесите-ка нам чего-нибудь пОиСть!
Улетели воробьи, накликали еше своих, слетали в поле, принесли по пшеничине каждый. Большое стадо прилетело к избушке. Кладут на окошечко по пшеничине. И много раз слетали. Катеринка поставила маленькую коробичку, а на-клали только с горсточку пшеници, и то не полную.
- Спасибо, воробышки. Вот как бы печка топилась, мы бы сварили из пшеници кутью в маленьком горшечке, - сказали девички, - а сырую мы не идим.
Берут зернышки, пробуют в рот, пшеничка хорошая, гле-дят: прилетела синочка.
Пинь-пинь, пить-пить. Летает коло крыши у окошечек.
Пить-пить просит пташка, - сказала Катренька, и на-лили водички в чашечку. На окошечко синочка села и пьет маленькими глоточками воду, носик кверху подымает.
Что пригорюнились? - сказала синочка.
Так и так, - отвечают девоньки.
Улетела синичка, рассказала своим, и прилетело синок целое стадо, принесли все по ягодине. Ставит на окошко Ка-тренька маленькую коробичку. И не один раз летали синки в лес по ягоды, и наклали чуть не полную коробичку.
- Спасибо, синочки, - сказали девньки, и пташечки уле-тели.
Едят девички ягодки. Съели, а охота пирожка, и видят - бежит кот мимо избушки, видно, бегал в житници.
- Кот Котофеев!
Что? - говорит.
Сделай милость, не принесешь ли нам пирожка, али другого чего? У баушки там погледи, может найдешь.
Ладно, - говорит кот.
Ушел. Пролез в окошечко в синик, ходит везде, нет ли чего незакрытого. Есть только хлеб, и то целые караваи - ему не отломить. А ежели кусать - тоже не ловко, хлеб жесткий.
У кота зубки маленькие, хоть вострые. Накусает маленькими кусочками, не унесет, неловко нести. Да и побрезгуют де, не станут исть. И что хлеб, может, есть пироги.
- Вот что-то закрыто, а кончик выставился из-под скатер-
ти - пироги. Только тоже целые, не отломишь.
Погледел в корчагу - сушоные ягоды. Это не то. В другую сушеные грибы. Взял грибок, попробовал, сьел. Дупелко стоит. Закрыто. Маслом несет, видно масло. И много кое-чего: то закрыто, то не то, или целое. Одежа в коробейках висится. На поличках: шапки, шляпы, шарфы, подпояски на спичках висят. Все это не то. Вылез в дирку кот на мост.
Ежели де, там ничего не найду, опеть сюды приду, и как-нибудь не отломлю ли кусочик пирога. В горницю, как на грех, попасть нельзя, окошечка нет, а там кладут в кусках всякую всячину. Когда поторопятся, и не закроют. В избу двери затворены.
Выбежал на улицю, слазал в анбар. Ходит...
- Криночки стоят с молоком, закрытые то дощечками, то решетом, топники со сметаной тоже закрыты. Кадчи с моло-ком, под гнетом кружки погрузились, тяжелые камни сверху лежат. Вот криночки не закрыты - пустые. Корчаги после пива, горшечик закрыт, видно с дрожжами - дрожжами дух-нет. А вот горшечик стоит, не закрыт. Что тут? Молоко. Не-полный:
И кот не утерпел, попробовал. Молоко хорошее показа-лось, и порядочно похлебал:
- Ну, де, сами виноваты, почто не закрывают.
Слышит шерготит, кто-то идет.
- Забранят, али это мышь?
Прислушивается, опеть шерготит. Притаился кот у стены: цяп - мышь, чуть не изловил, убежала. И опеть притаился, только свитятся глаза в темноте. Да и вздумал, что он посу-лился девнькам принести чего-нибудь поисть.
- Здись, видно, нет этакого.
Вылез на улицю. Побежал в гоубеч, одно окошечко с решеткой от решета, он в другое - не закрыто. Полез в гоубеч и думает:
- Может де, из гобча двери не затворены, и в избушку можно попасть? Да опеть назад. Перва де, в избу слазаю.
Скок с окошечка на шест, с шеста скребется по стене в окошко. Не закрыто, влез в избу - баушка дома, что-то делает коло криночек в переборке.
- Нечего и думать - увидит, ежели чего-нибудь возьму.
Посидел, полизался.
Где бегаешь? Кс-кс. Молоко-то не похлебал, сыт видно,
говорит байшка.
Он подбежал к черепеньке, думал, баушка что-нибудь даст. Погледел в черепеньку - старое молоко, немного по-хлебал, и пошел опеть на окошко, вылез на улицю и полез в гоубеч. А там суседушко и кикимора сидят, и лизун за квас-ницей.
Что Котофиев?
Некогда, - говорит кот, - другой раз поговорим.
Ищет, и вот. После праздника еще, видно, остались куски пирогов и пряжеников. Это Катренька ходила да не закрыла, торопилась в избушку.
- Мотри там, закрой, - наказывала ей баушка, а она и за-была. Повыбирала, которые куски побилее, да и пошла из гоб-ча, и в избе не остановилась, в избушку убежала. А баушка то да другое, хоть и была в гобче, а к этому веку не подходила, понадеялась на Катеринушку.
Ага, - говорит кот, - вот тут что-то не закрыто.
Девонька это не закрыла, - говорит суседушко и лизун,
мы видели.
Ну, вот и ладно, я им и унесу, нужно только руки вы-мыть, чтобы не побрезговали.
Вылез опеть в окошечко, вымыл лапки под сострехом и опеть в гоубеч улез. Взял кусок пряженика порядошный, зна-ет, как пряженики режут, взял за кончик, и понес девонькам в избушку. В рот не берет, а только передней лапкой держит, а на трех скачет. Подошел к избушке, влез по избушкине ноге, и по углу, добрался до окошка, подал кусок пряженика.
- Вы, - говорит, - не брезгуйте, я в рот не брал, а лап-ки мыл, под сострехом, под желобом. Вода хорошая, свежая.
Это седни дождик от шел. Никто не пил, овци да коровы те еще утром в поле ушли и не бывали. После них дождик был.
Голько видел, курици пили. Если желаите, я сбегаю и еще принесу, там есть не закрыты.
- Принеси, котушко, принеси.
И побежал опеть, и так ходил не одинова. А баушка меж тем думает:
- Ах ти миленьки! А я и забыла, что избушка-ти запер-та. Надо, де, отпереть дверьки в избушке, девоньки захоти-ли исть, а курочки еще долго не сядут на наседало. Седни я варила молоконную кашу да лапшу, да луковик, да пекла блины. Скажу, чтобы все сюды приходили, пусть и подружки с Катеринушкой похлебают. А токо унесу им блинов да по биленькому кусочку, после праздника остались, в веке лежат.
Еще рано курочкам садиться на наседало.
Ушла в гоубеч, а веко-то не закрыто.
- Ах ти батюшки! Говорила, закрой, Катеринушка. Все торопится, все торопится. Это в избушку ту.
А суседушко да лизун посмеиваются. Только успел выйти кот с кусочком пряженика, и хвост еще видно было в окошечко.
Я скажу, - говорит лизун.
Нет, не сказывай, - сказал суседушко, - баушка-то за-бранит Котофиева. Так и не сказали.
Байшка хорошо закрыла скатертью веко, благословила. А кот в это время сидел с пряжеником у стены, на шесте, на котором рубахи висели. Собака мимо прошла, и он пережи-дался покам та подальше уйдет. Ушла, и только соскочил с шеста и пошел по дорожке к избушке, баушка-та и вышла из-за угла, тоже с кусочком, ко избушке идет.
Ах, ты! Ах, ты! Гледи-ка, что он! Куды ты понес?
Это я в избушку, я и куриць видел, как шел в гумно, бобовые стрючки приносили в избушку, а вы, де, нас с грядок не шугайте.
Кому?
А Катеринушке с подружками.
Погледела в угородец, на грядках курици с петухом гуля-ют, как себе надэ.
- Кшируй! Кшируй! Ти-ти-ти, - подкликает баушка ку-
риць.
Поднялась по лисенке, отперла дверьки, вошла в избуш-ку, а там всякая всячина: и кусочки пряженика, и пшениця в коробичке, бобовые стрючки, лесные ягоды...
А кто ягоды-то принес?
Это воробьи да синочки, - сказали курици.
Так вы все заодно? Вот я всим не дам исть!
Девньки сказали, что они будут на грядки гледеть, кури-ци, что не будут сады разгребать.
Кот:
- Не буду кусочки таскать, а вы сами закрывайте, плохо не кладите.
А баушка:
- Ладно, коли и я буду кормить.
На том и помирились.
- А вы, Катеринушка, играйте с девоньками, на грядки по-глядывайте. А токо пойдемте в большую избу, хлебать кашу да лапшу, да луковик. А курици на наседало, хоть и раненько.
Да, ладно.
Кш-кш. Ти-ти-ти.
А вы бы обнесли лучше тыном сады, а для нас бы нарочно насеяли да насадили всяка всячины, и меньше было греха. И нам было бы хорошо, спокойно и вам, - сказали ку-рици.
Ладно, - говорит баушка. Насыпала им овса, а в завару налила свежего молока. Курици клюют да приговаривают:
Давно бы так, давно бы так...
Так али я вас не кормлю, - говорит баушка. - Завару ту чуть не завсегда молоком поливаю. Она еще овса горсть вы-сыпала.
Так-так-так - клюют курици.
А коту налила молока. Только синки, воробьишки, пта-шечки вольные, сыты ли, голодны, сами про себя промышля-ют, никто о них не позаботится.
Сло целое застолье девбнек с Катеринушкой, и сперва баушка принесла на стол щей, потом яшныя каши, молокон-ныя каши, молоконныя лапши, луковика и топлена молока, и хлеба с пшеничными пирогами, и доедали блины, что не доели в избушке.
- А завтра, - говорит баїшка, - буду лепешки пекчи, при-
ходите девньки играть, к Катеринушке в избушку, всех на-кормлю.
И ушли курици спать на наседало. Кот - на полицю.
Девньки побежали играть на улицю...